В Гурзуф к Чехову приезжают редко, чаще в Ялту. Там большой музей, рассказы о писателе, о его многочисленных гостях. Ведь все, кто приезжал в Ялту, считали своим долгом навестить больного. И Белая Дача, как и дом в Мелихове, была полна людей. А ему было не до них. Может быть, первый раз в жизни ему было не до людей. У него появилась личная жизнь, завязались отношения. С будущей женой. С Ольгой Леонардовной Книппер. Чехов искал уединения.
В 18 км от Ялты в маленьком посёлке Гурзуф продавалась татарская сакля. Просили 3 тысячи рублей. Чехов, как истинный сын таганрогского купца, поехал торговаться. Сделка состоялась, как только он увидел место своими глазами.
«Я купил кусочек берега с купаньем и с Пушкинской скалой около пристани и парка в Гурзуфе. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево — шелковица…».
Со временем домик обустраивается, но Антон Павлович бывает здесь нечасто. Гастроли Художественного Театра в Ялте закончены. Ольга Леонардовна уехала в Москву. Чтобы не впасть в тоску, Чехов засел за работу. Это очень хороший рецепт — от хандры спасает написание пьес, ухаживание за розами, работы в саду и… море. Он напишет новую пьесу, где Ольге достанется главная роль! Конечно же, она будет играть Машу… Большую часть пьесы «Три сестры» Антон Павлович пишет в Гурзуфе.
Но болезнь обостряется. Домик всё чаще пустует. Он приезжает сюда работать, когда гости на Белой Даче начинают раздражать. Эта странная мазанка становится тем личным пространством, каким был для него флигель в Мелихове. Сюда допускаются самые близкие: Иван Бунин, Константин Коровин, Александр Плещеев, Вера Комиссаржевская.
Смертельно больной Чехов думает о завещании. Из письма сестре Маше в 1901 году: «Милая Маша, завещаю тебе в твоё пожизненное владение дачу мою в Ялте, деньги и доход с драматических произведений, а жене моей Ольге Леонардовне дачу в Гурзуфе и пять тысяч рублей». Или всё-таки продать? Коровин говорил, что ему нравится Гурзуф. Предлагая Коровину дачу, Чехов, будто оправдываясь, объяснял, что море здесь шумит очень сильно. Мешает работать. А вот художникам шум моря не мешает, но им нужны панорамные виды. И Коровин от домика отказался, купил себе участок на склоне, где построил себе дачу-мастерскую. А чтобы её содержать, выстроил рядом доходный дом, где сдавал комнаты с полным пансионом по 65 рублей в сутки. Назвал странно — «Саламбо», в память о балете, над декорациями к которому только что закончил работать.
Коровин в своих воспоминаниях напишет: «В Крыму, в Гурзуфе, у моря, я построил себе дом в четырнадцать комнат. Дом был хороший. Когда вы просыпались, то видели розы с балкона и синее море <…> С террасы были видны Одалары — две большие скалы, выступающие из моря, — „пустынные скалы“. На скалах этих никто не жил. Только со свистом летали стрижи. Там не было ни воды, ни растительности». В этом доме бывало много гостей: Ф. Шаляпин, И. Репин, А. Куприн, Д. Мамин-Сибиряк. В 1911 году здесь будет создан знаменитый портрет Фёдора Шаляпина в кресле. А Чехов умер…
Гурзуф изменился. В маленьком домике на улице Чехова устроен музей. У ворот «Саламбо» сидит в кресле бронзовый Шаляпин и спорит о чём-то с бронзовым Коровиным. За воротами, увитыми плетьми китайской розы, — Дом творчества имени Коровина. Там проводят экскурсии, на которых не говорят, что эти розы помнят и Шаляпина, и Коровина, и Чехова. Как, впрочем, помнят их и Адалары, над которыми по-прежнему летают птицы.
